Сегодня вспомнилась еще одна. Произошло это в январе 1999 года, когда я жила себе поживала и даже представить не могла, что через 4-4,5 месяца буду уже гражданкой Израиля.
Но это всё лирическое отступление, сама-то история не слишком веселая...
В то время мне было 20 лет, я училась на 3 курсе универа, имела примерно 3-месячную беременность и
В тот самый день я сильно измученной возвращалась домой из университета. Измучило меня долгое, нудное и никому не нужное собрание старост, где нам методично промывал мозг замдекана; а после этого пришлось так же долго толкаться в дикой очереди у мааааленького окошка выдачи стипендии.
Так что бежала домой я довольно поздно, умирая от голода и усталости, но радуясь тому, что вечером наконец-то приедет домой Руслан после двухнедельной смены.
Примерно на середине пути, недалеко от корпуса Технологического института, меня окликнули. Обернувшись, я увидела двух женщин, пожилую и молодую. Пожилая спросила меня, нет ли поблизости почты. Девочкой я была отзывчивой, и вместо того, чтобы буркнуть "не знаю", я начала пространно объяснять дорогу. Женщины уже подошли ко мне и внимательно слушали.
Закончив объяснение, я было собралась идти себе дальше, но была остановлена фразой, которую бросила та тетка, что постарше: "Ты хорошая девочка, но на тебя наложен сглаз". И нет бы мне пропустить это мимо ушей, но нет. Я обернулась.
И тут началось... Она взяла меня за руку (кажется. Сейчас эту часть я помню словно в легком тумане), потом выдала ту же сентенцию про сглаз и добавила, что из-за него кто из моих самых близкий людей, находящихся в данный момент в дороге, может погибнуть в аварии. Я мгновенно подумала о Руслане, внутри все похолодело и видимо с этого момента я была вся во власти этих женщин.
Они увели меня во двор возле ближайшего дома (а то ж мы стояли прямо на тротуаре у дороги), там пожилая продолжила меня пугать, потом для доказательства своих слов дала мне в руку обычную швейную иголку, велела крепко сжать кулак и что-то там пошептать. Когда я раскрыла руку, иголка была покрыта толстым слоем ржавчины. И это было настолько эффектно, что только усилило мою веру в то, что мне там наговаривали. Пожилая сказала, что это и есть тот сглаз, что сидит во мне, и если от него не избавиться, то он негативно повлияет на всю мою дальнейшую жизнь включая моих будущих детей. И тут я возьми и ляпни, что уже беременна (живота-то еще не было видно). Той только стоило это услышать, как она напрогнозировала моему ребенку тяжелые пороки, болезни и чуть ли не смерть. Я уже почти рыдала от ужаса.
Когда, видимо, женщина увидела, что я доведена до нужной ей кондиции, она перешла к главной части представления. Напугав меня до истерики, она выдала, что сглаз этот можно снять, и она готова рассказать как это сделать. Естественно, что я готова была в рукав ей вцепиться и не отпускать, пока не расскажет. А способ оказался очень простым, прям легчайшим: всего-то требовалось завернуть в платок свою фотографию, сумму денег (чем больше, тем способ надежней) и ювелирные украшения, а потом всего-то пойти в полночь на мусульманское кладбище и всего-то прочесть там специальную молитву. Практически раз плюнуть, чо. А потом неделю спать на этом свертке, и тогда сглаз сбежит от меня, сверкая пятками.
На этом месте мне еще больше поплохело, потому что ни на какое кладбище ни в какую полночь я бы не пошла и никаких молитв на арабском я не знаю. Я честно в этом призналась тетке, она погрустнела, горестно покачала головой и сказала, что других способов она не знает. Наверное, я выглядела готовой грохнуться в обморок, потому что она вдруг просветлела лицом (прям так и видится мне тут этот смайл -
Я сидела на лавочке рядом со второй женщиной, и вдруг она со мной заговорила (до этого всю дорогу молчала как рыба об лёд). Она рассказала мне, какой силой обладает та женщина, и как она ей самой помогла вернуть в семью загулявшего мужа, и вообще чуть ли не жизнь ей спасла. В общем, была своей напарнице пи-ар агентом, не меньше.
Тетка вернулась и сказала, что разрешение от высших сил получено и что она ныне же ночью, не откладывая, готова идти на кладбище и читать молитву. Дело оставалось за малым - принести ей узелок с вышеназванными составляющими. Мне было велено сбегать домой, всё собрать и принести туда же на то же самое место, но ни в коем случае никому ни слова не говорить в течение суток, иначе ничего не получится. Эта фраза была повторена несколько раз, для закрепления, видать.
И я побежала домой. В прямом смысле - неслась как сумасшедшая, до колотья в боку и одышки. В голове прокручивалось всё, сказанное мне той женщиной, и хотя наружу нет-нет и начинали пробиваться мысли о странности запрета на разглашение нашего договора, я давила эти проблески разума своей паникой.
Дома я быстрее всего нашла косынку и фотографию. Кстати, цыганке невероятно повезло - мне не пришлось просить денег у мамы, потому что у меня как раз была моя стипендия. Я положила в платок всю причитающуюся мне сумму (чужих денег, однако, не тронула, и назавтра раздала степуху всем однокурсникам) и остановилась. Мне нужно было золото, а его у меня не было. Вернее было - мои единственные серьги и тоненькое обручальное кольцо - но снять их я не могла ни при каком раскладе, если хотела сохранить тайну. И я пошла искать мамино золото. На обычном месте его не оказалось, я поискала еще в паре возможных мест, но безрезультатно.
Тогда я вспомнила, что в шкафу лежит перстень Руслана. Подошла, взяла его в руки, остановилась. Вещь была дорогая, и вещь была не моя. И пусть Рус был моим мужем - это был его перстень, привезенный ему из Израиля тогда, когда меня в его жизни и в помине не было. Я не чувствовала себя вправе распоряжаться им. С другой стороны, я делала это ради него самого и нашего будущего ребенка, потом бы вернула кольцо на место, никто бы и не заметил.
Все эти мысли пронеслись в голове молнией, и через минуту я снова была в куртке и за воротами. Мама пыталась было спросить, куда я снова бегу, но я махнула головой - неважно, потом! - и убежала.
Назад бежала медленнее, даже останавливалась и едва-едва шла. Мысли о странности запрета стали сильнее и взывали ко мне из глубины сознания. Я шла и спорила сама с собой. Но наведенный на меня морок оказался сильнее рассудка, и его хватило на то, чтоб довести меня до места, где ждали цыганки. Они, видимо, не были уверены в силе и продолжительности своих чар, потому что я встретила их идущими в ту сторону, куда я ушла домой. Волновались, наверное.
Я отдала пожилой тетке узелок, она развернула его и скептически спросила - это всё? Я кивнула головой. Она оглядела меня и сказала, что мне нужно положить в сверток еще и серьги с кольцом. Я отказалась. Она стала настаивать, но я уже резко ответила ей, что ни серьги, ни кольцо я не снимаю никогда и ни при каких обстоятельствах, и если сейчас их на мне не увидят, начнутся вопросы, на которые мне придется что-то отвечать. Цыганка, видимо, поняла, что настаивать опасно, потому что я начинаю приходить в себя, да и перстень был дорогим; поэтому торопливо сунула сверток в сумку и сказала, что они будут ждать меня завтра в это же время в этом же дворе. И мы разошлись.
Домой я шла очень медленно. Чем ближе к дому, тем крепче становилась уверенность, что меня развели, как дуру. В итоге домой я пришла в полной в этом уверенности и почти рыдала. Денег жалко не было, хотя эта стипендия уже была расписана у меня до копеечки. До слез жалко было перстня и я не знала, что и как я скажу Руслану, когда он обнаружит его отсутствие. На душе было так хреново, что хотелось рвать на себе волосы от стыда и досады; так что я даже особой радости при виде вернувшегося мужа не продемонстрировала. Весь вечер сидела как в воду опущенная, не реагировала на его шутки или приставания. Он не понимал, что случилось, встревоженно расспрашивал меня, но я не могла ничего рассказать - я еще надеялась в глубине души, что назавтра мне всё вернут и никто никогда не узнает об этой истории.
Самым сложным было придумать, как уговорить Руслана не приходить за мной на следующий день в университет. Он встречал меня ежедневно, и было бы странным, если бы я вдруг попросила его не приходить. Естественно, что у меня и не получилось этого сделать, не вызывая подозрений.
Прошла ужасная ночь, потом ужасный день. Его я прожила на автопилоте, ожидая часа Х.
После занятий за мной зашел Рус и мы медленно пошли домой. Я была напряженной и рассеянной, не слышала его рассказов и вопросов, а ближе к назначенному месту встречи вообще словно забыла, что Руслан идет рядом - крутила головой во все стороны и высматривала вчерашних женщин. Руслан был в абсолютном непонимании, что делается, но его вопросы уходили в никуда.
Возле того дома я выпустила мужнину руку и бросилась во двор. Руслан побежал за мной в полном офигении.
Во дворе - естественно - не было ни души. Я, уже начиная плакать, обежала дом вокруг, заглянула в каждый подъезд - пусто. Тут призрачная надежда умерла окончательно, я села на лавку и заревела. Рус, уже готовый кого-нить убить, потребовал немедленных объяснений. И я сгорая от стыда и страха все ему рассказала. Ждала упреков, злости... чего угодно. Была готова к ним. И оказалась совсем не готовой к его вопросу, которым он подытожил мою исповедь - "а чего ревешь-то? Ну обманули, ну обидно, но зачем же так убиваться?" Я подумала, что он чего-то не допонял: "А перстень?.. Я же отдала им твой перстень!" Он пожал плечами: "Ну отдала. И что? Главное, сама жива-здорова". Обнял меня за плечи, поднял с лавки и повел домой. Я еще повсхлипывала, но скоро успокоилась.
...После того я еще долго мучилась сожалениями о кольце, стоило мне вспомнить о происшедшем. Ненавидела ходить возле того места, оно мне сразу напоминало о совершенной глупости. Перестала вступать в какие-либо разговоры с прохожими на улицах. А однажды увидела в местной газете статью о том, как две мошенницы хитростью выманили у одной женщины деньги и украшения, а ее муж их выследил, ворвался в квартиру и отобрал всё назад. В статье указывался район города, в котором все это происходило, и я вдруг забеспокоилась и начала предлагать Руслану поехать туда и найти мошенниц - может, это те же самые две женщины?!. Рус пытался успокоить меня и вразумить, спрашивал - где именно их искать, микрорайон большой, и скорее всего это вообще не они; но я не слушала, говорила, что готова ходить просто по улицам и может удастся их встретить. Или написать в газету, попросить координаты той обманутой женщины и ее мужа, взять у них адрес... Руслан отказывался заниматься ерундой, а меня жрал стыд за то, что я отдала чужую вещь мошенникам.
Неизвестно, сколько времени я бы еще клевала Руслану мозг, но в марте нам дали разрешение на выезд в Израиль, и я переключилась на документы и досрочную сдачу сессии. А в мае мы уже улетели из Бухары, и кольцо так и осталось там, в чьих-то чужих руках, в чужом доме...
Столько лет прошло, а чувство стыда за свою глупость и наивность до сих пор не отпустило меня окончательно. Единственный плюс - с тех пор я стала настороженно относиться к любого рода предсказателям, гадалкам, экстрасенсам, ясновидящим и иже с ними. Потом-то, вспоминая в подробностях всё происшедшее, я видела, насколько всё было диким и нелепым; но в тот момент я верила каждому звуку, и кроме как воздействием гипноза объяснить это не могу. А раз я ему так просто поддаюсь, то нафиг-нафиг...
...Фсё, на этом месте можно начинать надо мной смеяццо и показывать пальцем :))))
Journal information